Герои Шумера

"Афины снова были свободны. Но какое же сословие получит теперь правление в республике, знать или народ? Знать много содействовала низвержению тираннов, она и под гнетом тирании не потеряла своего единства, и теперь, под руководством Исагора, представляла замкнутое сословие, решившееся, по возможности, воспользоваться положением дел в своих интересах. Предполагалась уже полная реакция, возвращение к отношениям, предшествовавшим времени Солона, когда одна знать обладала почестью и выгодами правления; время, казалось, как нельзя более благоприятствовало этому, потому что партий паралиев и диакриев уже не существовало. Тогда Клисфен, глава Алкмеонидов, занял место предводителя всего незнатного населения; в противовес знати он создал замкнутую народную партию и таким образом нежданно-негаданно стал могущественнейшим человеком в Афинах.

Клисфен видел, что как преобладание знати, так и введение тирании подвергнет государство новым потрясениям. Хотя мысль о тираническом господстве и не была чужда его роду искони и он сам имел теперь в своих руках необходимую для этого силу, тем не менее при всем честолюбии он был настолько благороден и великодушен, что мог пожертвовать своими личными выгодами и славой дома для счастья и спокойствия отечества. Для утверждения в отечестве мира необходимо было навсегда сломить перевес знати пощаженной еще законодательством Солона. Клисфен поставил это высшей задачей своей жизни; он признал, что только этот шаг завершит великое дело Солона.

Клисфен решительно приступил к трудному делу и привел его в исполнение с беспощадной энергией. Хотя Солон и допустил всех граждан к участию в государстве и уравнял их в существенной стороне дела, тем не менее он оставил неприкосновенным старое разделение знати на четыре племени: гелеонтов, оплитов, аргадов и эгикоров, и разместил по этим старым племенам новосозданных граждан, вследствие чего знатные роды сохранили свою прежнюю замкнутую связь, обеспечивавшую им преобладающее влияние в государственном правлении. Клисфен разорвал эту связь, уничтожил деление на четыре ионических племени и сохранил в неприкосновенности только их подразделения, союзы по фратриям и родам, с их наследственными святилищами и жертвоприношениями} вместо того он разделил для государственного управления весь народ, какого бы кто ни был происхождения, на десять новых племен, или фил, и притом местных (локальных, топических) фил, так что каждая фила состояла из 10 меньших округов (димов), расположенных в совершенно различных частях Аттики. Таким образом, эти отдельные филы совсем не имели местных средоточии, и если члены какой-либо филы желали устроить сходку, то она собиралась на Афинской площади, где были выставлены статуи 10 героев племен, по именам которых назывались филы. По этому подразделению выбирались члены думы (вулевты) и присяжные народных судов (илиасты), из каждой филы по 50 сенаторов и по 500 и л настов, так что с этих пор дума состояла из 500 человек, а число присяжных, илиастов, простиралось до 5000, к которому присоединилось еще 1000 запасных. От этого увеличения получила ежегодный доступ к государственным делам большая, чем прежде, часть народа, а для возбуждения в последнем живейшего интереса к республике он созывался в народное собрание десять раз в год, тогда как прежде это случалось только четыре раза.

Это нововведение случилось год спустя после изгнания Писистратидов, в 509 г. Знать увидела, что оно отнимало из ее рук всю власть и передавало ее целому народу; она напрягла все силы, чтобы погубить новое учреждение. Исагор настоял на своем избрании в первые архонты на следующий год; но не будучи, несмотря на это, в состоянии преодолеть влияние Клисфена, он принужден был искать помощи за пределами страны. Он обратился к спартанскому царю Клеомену, своему приятелю. Спартанцы, будучи всегда ревностными приверженцами аристократической формы правления, с негодованием смотрели на введение демократии в Афинах; за помощь, оказанную ими против Писистратидов, они надеялись взять Афины на буксир своей политики, а теперь видели, что этот город совсем отворачивается от них и следует собственным путем. Они снова послали Клео-мена с войском против Аттики. По совету Исагора, последний еще с дороги послал в Афины вестника с требованием, чтобы граждане удалили из своей среды лиц, подверженных проклятию; снова поднято было воспоминание о злодеянии Алкмеонидов, совершенном во времена Килона. Клисфен не отважился ожидать прибыгия спартанского войска и оставил страну.

По вступлении Клеомена в Афины Исагор немедленно приступил к реакционным действиям. Он указал Клеомену на 700 семей, бывших опасными по своему демократическому направлению, вследствие чего последний приказал своим воинам изгнать за пределы страны больше 3000 человек, мужчин, женщин и детей. Загем была учреждена новая дума из 300 евпатридов; но Исагор неожиданно встретил сильное сопротивление со стороны старой думы, которая не хотела уступить своего места и объявила о намерении поддерживать законы. Исагор, первый государственный сановник, для насильственного осуществления своего плана открыл доступ чужому царю и чужим войскам в цитадель родного города. Этот насильственный шаг вместо устрашения народа побудил только город и страну к открытому сопротивлению. Вооруженный народ окружил и начал штурмовать Акрополь, убежище его свободы и обитель величайших богов его страны. Уже на третий день Клеомен, прибывший с незначительным отрядом, потерял мужество; он капитулировал и постыдно оставил страну со своими обезоруженными спартанцами. Он взял с собой только Исагора, главнейшего виновника, был так низок, что предал остальных аристократов, державшихся его стороны, карательной мести сограждан. Они были заключены в темницу и, как государственные преступники, осуждены на смерть.

Призванный советом, Клисфен немедленно возвратился с другими изгнанниками в Афины и снова взял в свои руки управление государственными делами. Народ совершил великий подвиг, сила знати была сломлена. Спартанцы заплатили позором за свои притязания", но еще грозили новые и сильнейшие опасности. Пылкий Клеомен напрягал все силы к отмщению своего позора, к восстановлению своей запятнанной чести; униженное Спартанское государство должно было силой оружия восстановить свое потрясенное значение. Началась открытая война. Спарта выставила против Афин войска всего Пелопоннесского союза и, сверх того, призвала еще на помощь враждебные Афинам соседние города, аристократически управляемую Евбейскую -Халкиду, с завистью смотревшую на возрастание Афин, и Фивы, которые, недавно разбитые афинянами, должны были терпеливо сносить отступление Платеи от Беотийского союза и присоединение ее к Афинам.

В то время как пелопоннесское войско, предводимое обоими спартанскими царями, Клеоменом и Димаратом, вторглось в Аттику и расположилось лагерем при Элевсисе, фиванцы с беотийцами прошли через Киферон и овладели Иноей, а халкидское войско переправилось через пролив и опустошило восточную часть Аттики. Несмотря на всю опасность, Клисфен и афиняне не потеряли мужества. Решившись на крайнее сопротивление, они со всей своей военной силой отправились против пелопоннесцев к Элевсису, где Клеомен безнаказанно свирепствовал в святилищах Деметры и Коры: он приказал вырубить священную рощу, опустошил благословенную пашню, принесшую некогда людям первый урожай ячменя, и священный луг, на котором при мистических торжествах устраивался хоровод. Войска противников уже выстроились в боевой порядок, как вдруг коринфяне обратили тыл и направились к лагерю, а их примеру последовали и другие. Спартанцы созвали пелопоннесцев на войну самовольно, без союзного определения, даже без объявления им цели похода. Лишь по вступлении в Аттику стали известны замыслы спартанцев. Только удайся им покорение Афин, и их могущество, уже и теперь весьма заметное, сделалось бы опасным для самостоятельности пелопоннесских государств. Поэтому коринфяне воспользовались осквернением элевсинских святилищ как благовидным предлогом и отказались от содействия. Все войско распалось, и Клеомен, оставленный даже своим царственным товарищем, без боя повел своих спартанцев обратно на родину.

Неожиданно освободившись, не поднимая оружия, от самого опасного противника, афинский народ тотчас же бодро отправился с Элевсинской равнины к восточному берегу, с целью наказать вторгнувшихся халкидийцев. Но так как фиванцы последовали за афинянами в намерении соединиться с халкидийцами, то они обратились сначала против них и нанесли им совершенное поражение. Семьсот беотийских оплитов были взяты в плен и в цепях шли за афинским войском, которое в тот же день переправилось через море для преследования халкидийцев, поспешивших с отступлением, в их собственной земле. Халкидийцы были разбиты, а город их покорен. Он должен был принять демократическое устройство и отказаться от лучшей части своей области, со всеми владениями знати, в пользу афинян. С этих пор искони славная Халкида сделалась незначительным городом. Афиняне же на десятую часть выкупа за пленных беотийцев и халкидийцев воздвигли в честь своей богини медную четверню на Акрополе; а в память победы по стенам последнего были развешаны цепи пленников.

Спартанцы еще раз пытались положить предел возрастающему могуществу Афин. В негодовании на последние неудачи своей политики они оставили правило, которому до сих пор следовали с честью, правило, повелевавшее всюду в Греции низвергать тиранию, и даже призвали из Азии Иппию, чтобы снова водворить его в Афинах и сломить могущество их с помощью изгнанного прежде тиранна; но в союзном собрании, которое они созвали в Спарте с целью привлечь на свою сторону союз, коринфяне снова выразили несогласие, а к ним примкнули и прочие союзники. Спартанцы принуждены были таким образом оставить свой план, и Иппия, ничего не сделав, возвратился в Сигейон.

Своим мужеством и храбростью афинский народ добился свободы во внутренних делах, а во внешних не только защитил оспариваемую у него независимость, но и вынудил от соседей немаловажные выгоды. Вся Эллада с удивлением смотрела на быстрые победы и чрезвычайное преуспеяние Афин. Все это было плодом единодушия и дружного одушевления, которым народ был обязан учреждениям Клисфена. Во время внешних войн, выпавших на долю Афин, Клисфен не остановился на пути устройства и упрочения народного владычества, умножения и укрепления государственных сил. Он провел предложение, по которому земли, приобретенные государством на Ев-бее, были разделены на 4000 участков и распределены между аттическими гражданами из класса фитов. Через это государство приобрело 4000 зевгитов, следовательно, увеличило свои военные силы на 4000 оплитов. Число граждан было увеличено распространением права гражданства на множество иноземцев и сожителей (метэков), которые до сих пор за известную плату жили в городе и занимались торговлей и ремеслами; они увеличили силу народа против знати. Полномочия высших сановников, архонтов, были ограниченны с той целью, чтобы они не становились, как это случилось с Исагором, опасными для спокойствия и прав народа. Для устранения раздоров и козней партий при выборах высших сановников, где честолюбие богатых и сильных всегда находило широкое поприще, было поставлено решать дела между соискателями жребием.

Клисфену обязано своим происхождением еще одно принадлежавшее только Афинскому государству учреждение, имевшее целью предохранение народа от господства или опасного преобладания отдельной личности, именно—остракизм, или черепковый суд. Он был высшим стражем аттической демократии. Ежегодно совет в определенное время обращался с запросом к народному собранию о том, не требует ли положение государства удаления какого-либо гражданина. Если народ отвечал утвердительно, то назначался день для нового народного собрания, на котором каждый гражданин тайно записывал на черепке имя того человека, которого он считал опасным для государства. Если на 6000 черепков было написано одно и то же имя, если, стало быть, треть аттических граждан, имевших право голоса, объявляла кого-либо опасным для государства, то этот человек в течение 10 дней должен был оставить отечество на 10 лет. При этом он не терпел, однако, ущерба в остальных своих правах и имуществе и не считался своими согражданами, вследствие такого изгнания, наказанным или обесчещенным. Вообще остракизмом никогда не злоупотребляли. Рассказывают, что он в первый раз был применен к самому Клисфену; но этому противоречит известие, что первым подвергшимся остракизму был родственник изгнанного тиранна Иппии, по имени Иппарх, сын Харма из дома Холарга. Последний достиг звания первого архонта в 496 г., в то именно время, когда персы грозили возвращением Иппии; и это было достаточной причиной для удаления его из государства, как человека опасного для народной свободы. Клисфен развил демократические элементы в Солоновом законодательстве и уничтожил ограничения, зависевшие от аристократического влияния. С тех пор мощь афинского народа быстро развивалась, так что Афины сделались наряду со Спартой могущественнейшим государством в Греции: “Теперь только выросли Афины,— говорит Геродот о Клисфеновом времени,— и пример их показывает, какую цену имеют свобода и равенство прав. Ибо, пока афиняне находились под властию тираннов, они не могли одолеть в войне ни одного из своих соседей; по освобождении же от тираннов, они не могли одолеть в войне ни одного из своих соседей; по освобождении же от тираннов, далеко превзошли всех”. Подобно тому как в описываемое время посягательство Спарты на свободу и независимость Афин немало содействовало быстрому и неожиданному возрастанию их влияния, так точно в последующие десятилетия опасности Персидских войн быстро подняли их на высшую ступень могущества и политического развития."